Как шантаж, вымогательства и жестокое обращение сопровождают следствия по статье о «мужеложестве» — и почему в год «интересов человека» в Узбекистане продолжает существовать уголовное преступление за секс по обоюдному согласию.
«Как думаете, меня реально посадят?», — спрашивает Руслан (имя изменено) в конце нашего первого получасового разговора в мае через звонок в Telegram. Во время него он рассказал, что ему 20 лет, что он работает в сфере обслуживания, учится, живет с мамой. А еще — что у него ВИЧ, который диагностировали полгода назад. Антиретровирусная терапия, которую он сразу начал, проходит успешно, и содержание антител в его крови нормальное, он живет такой же жизнью, как и здоровые люди.
Единственное, что ненормально — то, что после тестирования на ВИЧ его обманом заставили признаться в своей сексуальной ориентации, Республиканский СПИД-центр передал эту информацию правоохранителям и теперь ему грозит до трех лет лишения свободы.
Из стран Центральной Азии, помимо Узбекистана, такая же статья сохранилась только в Туркменистане, стране, известной нарушениями прав человека и авторитарным режимом. Она звучит так же, как и узбекская, и предусматривает лишение свободы до 2 лет. В Казахстане однополый секс перестал быть преступлением в 1997 году, в Таджикистане и Кыргызстане — в 1998.
Долгое время Узбекистан с арены ООН заявлял, что несмотря на номинальное существование статьи, по ней «уже давно никого не судят». Официально статистику по этому вопросу никто не публиковал, тема не поднималась в хоть сколько-нибудь крупных СМИ, а на запрос редакции независимого издания Hook. Report в 2021 году Верховный суд ответил отказом в предоставлении данных.
Первые данные о делах по этой статье были раскрыты в 2021 году после ситуации с Миразизом Базаровым. А в 2022 году появилась ясность в этом вопросе. Государственный Национальный центр по правам человека в феврале сообщил что за 2021 год 36 человек были осуждены по статье 120 УК. В том же феврале стало известно о том, что правоохранительные органы получили от начальства дополнительную разнарядку о выявлении подозреваемых в мужеложстве через Телеграм-каналы, используемые как платформы для знакомств геев и бисексуальных мужчин в Джизакской области, в т. ч. используя GPS-отслеживание.
Таким образом, в 2022 году статья 120 не только «висит» в Уголовном кодексе, но и активно используется. При этом под верхушкой айсберга реальных уголовных дел скрываются и другие нарушения прав в застенках органов внутренних дел— геи в Узбекистане подвергаются шантажу, вымогательству, неправомерному задержанию, попытки придать огласке эту ситуацию в СМИ могут закончиться кибербуллингом для защитников ЛГБТК.
Наличие статьи воспринимается обществом как запрет на любое проявление своей идентичности, как запрет на ЛГБТИК+ в целом и заставляет сообщество самостигматизироваться. Персональные данные обратившихся в СПИД-центры распространяются несмотря на положенную по закону конфиденциальность.
Так случилось и с Русланом.
Как государственные СПИД-центры передают данные правоохранительным органам
В октябре Руслан пошел сдавать рутинный анализ на ВИЧ в Республиканском СПИД-центре, зная о повышенном риске передачи вируса в гомосексуальных отношениях. Результат оказался положительным. Сотрудница, выдавшая результат и оформляющая его бумаги, сообщила: лечение якобы отличается для гетеросексуальных и гомосексуальных мужчин, поэтому если он практикует секс с мужчинами, ему лучше об этом сказать — так ему подберут правильную терапию. Он признался, побоявшись неэффективности лечения.
Так информация о его ВИЧ-статусе и ориентации попала из медучреждение к правоохранительным органам. А еще через полгода последовали новые манипуляции от системы — ему позвонили из районного РУВД, «пригласив» в отделение якобы по обвинению в воровстве, которого он не совершал. Руслан пошел.
С другой, органы здравоохранения обязаны сообщать о случаях передачи ВИЧ половым путем для дальнейшего разбирательства по статье 113 о распространении венерических заболеваний (согласно приказу Министра здравоохранения РУз 54-n от 5 апреля 2019 года). Кроме того, по статье 57 КоАО ВИЧ-положительные люди обязаны раскрывать госслужбам информацию о своих сексуальных партнерах.
Получается, что у человека есть два варианта — обратиться в СПИД-центр и рисковать конфиденциальностью, но получить в случае выявления заболевания необходимое лечение, или не проходить тестирование и подвергать опасности себя и своих партнеров.
Многие в таких условиях выбирают вариант не рисковать и не проходят тестирование. Это способствует распространению ВИЧ-инфекции, учитывая и то, что мужчины, практикующие секс с мужчинами, и так находятся в группе риска. Сейчас в Узбекистане официально насчитывается около 45 тысяч людей, живущих с ВИЧ, и регион остается в списке стран, в которых заболеваемость продолжает расти. По неофициальным данным, по приросту мы обогнали даже страны Африки.
Эксперт по положению ЛГБТИК+ сообщества в Узбекистане из Центральной Азии, считает, что несмотря на то, что процедура сдачи теста и в случае положительного результата постановки на учет не самая приятная, не стоит усложнять себе жизнь, подвергая себя риску еще и 113 статьи УК РУз за распространение ВИЧ-инфекции:
Сдавать тесты на ВИЧ и ИППП — это забота о себе и социальная ответственность. Что касается анонимной сдачи на ВИЧ — можно ходить в СПИД-центр, анонимные кабинеты действительно работают, но вот если выйдет положительный результат, то будет немного другое развитие событий. Те, кто в Ташкенте, могут поехать в Шымкент, там есть организации, работающие именно с ЛГБТИК+ группой, обученные. Они проведут консультацию, анонимное тестирование, кроме того, в проектах у них доступ к доконтактной терапии. Возможно, в будущем они смогут ею делиться и с людьми из Узбекистана. В Узбекистане, напомню, с этим большие проблемы, даже пост- контактная терапия не для всех доступна».
Ананд Гровер, в то время Специальный докладчик ООН о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень здоровья, заявлял еще в 2010 году, что «декриминализация гомосексуальности в сочетании с усилиями по борьбе с дискриминацией ЛГБТ является важным инструментом для остановки распространения вируса».
В Узбекистане же власти считают, что наличие уголовной статьи за «мужеложество» помогает остановить ВИЧ. «Вопрос отмены уголовной ответственности за гомосексуализм не рассматривался ввиду актуальности борьбы с распространением ВИЧ-инфекции», — заявило правительство Узбекистана Комитету ООН по экономическим, социальным и культурным правам в 2020 году.
Шантаж, вымогательства и манипуляции:
как у подозреваемых по 120-й статье выбивают признательные показания
С апреля началось следствие. Первым делом Руслана заставили «сдать» своих партнеров. Схема работает безотказно: за сотрудничество со следствием обещают, что тебе ничего не будет и даже удастся избежать лишения свободы. За отказ грозили дополнительной статьей 113 — за распространение ВИЧ-инфекции, предусматривающей максимальное наказание в виде еще трех лет лишения свободы. Руслан рассказал только об одном партнере, которого подозревал в заражении — 32-летнем Заире. Мужчину нашли и выяснили, что он знал о своем статусе уже 6 лет. Ему предъявили обвинение по статьям 120 и 113, Руслану — только по 120, обещав, что это чистая формальность.
По словам парня, он с самого начала решил идти на сотрудничество со следствием и рассказывал все прямо, без утайки. Следователь говорил, что он-то бы и отпустил Руслана, но вот что поделаешь — это их обязанность завести уголовное дело, но они попробуют что-нибудь придумать, главное — не скрываться и обо всем рассказывать. Как рассказал сам Руслан, он до последнего думал, что все обойдется, потому что про то, как на самом деле проходят такие дела, он и понятия не имел. Он подписал признательные показания.
По мнению эксперта по положению ЛГБТИК+ в Узбекистане, любое действие открытости и раскрытия своей сексуальной ориентации является ошибкой:
Еще то, на чем попадаются молодые люди — это доверие. Не доверяйте органам правопорядка, медицинским сотрудникам, если вы к ним попали не через перенаправление от дружественных специалистов, не доверяйте юридически зарегистрированным правозащитным или сервис организациям. Никто из них не нацелен на защиту ваших прав, им просто этого не позволят сделать. В поисковике можно найти ЛГБТ-организации из соседних стран, которые смогут оказать поддержку и проконсультировать. У них, в отличие от узбекских организаций, есть возможность открыто работать и помогать ЛГБТИК+ сообществу.
Также в отчете приводятся данные о случаях, когда полиция угрожала преследованием по 120-й статье гетеросексуальным мужчинам, вынуждая их отдавать большие суммы денег или имущество, или же «сознаваться» в серьезных преступлениях, в т. ч. «терроризме» и «посягательстве на свержение конституционного строя», чтобы избежать публичного позора и других унизительных и болезненных последствий осуждения за гомосексуальность.
Просмотреть отчет полностью можно по ссылке.
Анальный осмотр как разновидность пытки
и другие следственные практики по статье 120
Во время следствия Руслан подвергся анальному досмотру — эта мера применяется в Узбекистане во время следствия для получения «доказательств». По его словам, это была унизительная процедура, во время которой за проявление подобного доказательства сочли геморроидальный узелок, который имелся у молодого человека. Это достаточно обычная практика в следственных мероприятиях по 120 статье в Узбекистане — международные правозащитные группы и АПЧЦА за период с 2017 по 2021 годы задокументировали как минимум девять случаев проведения в Узбекистане анальных досмотров.
С вопросом о прекращении практики анального досмотра МППЧ обращалось к Акмалю Саидову, председателю Национального центра по правам человека. Ведомство не ответило на доводы о недопустимости подобной практики и сообщило, что в Узбекистане «в заключениях судебно-медицинской экспертизы указывается лишь на возможно имевший место половой акт, а слово „мужеложество“ не упоминается. Решение по этому поводу принимает суд».
Какой срок можно получить за «мужеложество» в Узбекистане
Найти адвоката, который согласится защищать в суде обвиняемого по 120 статье — та еще проблема. За такие дела практически никто не берется, а надеяться на помощь государственного адвоката не приходится. К тому же, открыто искать адвоката также становится опасно — ведь для этого приходится рассказывать каждому кандидату о своей истории. «Я пробовал даже писать одному адвокату из тик-тока, потому что он мне показался современным и понимающим», — рассказывал молодой человек.
Те адвокаты, которых получается найти через активистов и знакомых, стоят денег. В случае Руслана сумма составила 3 млн сумов — это большая часть его месячной зарплаты в супермаркете. За эти деньги адвокат ознакомилась с делом и дважды присутствовала на судах. Но подключилась она слишком поздно, а линия защиты была проработана слабо — по словам молодого человека, адвокат была уверена, что никакого реального срока не будет, и советовала не переживать. Прокурор запросил для парня 3 года лишения свободы, в ход пошли справки и характеристики с места работы и учебы.
Но чуда не случилось — молодому человеку дали 1.5 года колонии-поселения.
Второй обвиняемый, получивший больший срок, подал на апелляцию. Теперь до нового суда Руслан будет находиться в Таштюрьме. «Его сначала посадили в камеру к убийцам — так они начали колотить в дверь, чтобы его от них отселили, а то они с ним что-нибудь сделают. В итоге его перевели в камеру к ребятам, которые осуждены по той же статье», — рассказывает его мама, которая смогла добиться одного свидания с сыном за два месяца.
Его сначала посадили в камеру к убийцам — так они начали колотить в дверь, чтобы его от них отселили, а то они с ним что-нибудь сделают. В итоге его перевели в камеру к ребятам, которые осуждены по той же статье,
— рассказывает мать Руслана
Осужденные по статье 120 получают разные виды наказания, в том числе и различные виды ограничения свободы, например, запрет на доступ в интернет или запрет покидать дом в темное время суток. Но большая часть из них все же отбывает наказание в колониях общего и строгого режима, как следует из ответа МППЧ Национального центра по правам человека.
Без поддержки: почему все представители ЛГБТИК+ в Узбекистане сами по себе
Как получается так, что несмотря на давнее существование 120-й статьи, представители ЛГБТИК+ продолжают признаваться в своей ориентации правоохранителям и медперсоналу и в целом подвержены риску так, как будто их никто никогда не предупреждал об опасности?
Возможно, одна из причин этого — отсутствие поддерживающего комьюнити единомышленников, где было бы возможно делиться информацией. Создавать такие сообщества в условиях Узбекистана не просто сложно, но и опасно.
Государство может сказать, что у него нет денег для реализации данных прав в отношении определенной социальной группы, в нашем случае для ЛГБТИК+ группы, но не при каких условиях государство не имеет право вмешиваться и ограничивать людей в свободе реализации этих прав и помощи государству в реализации этих прав. А на деле получается, что правительство Узбекистана воспринимает всю правозащитную деятельность в стране, как работу, направленную против него.
Любое начинание в Узбекистане, связанное с ЛГБТИК+ сообществом, будет воспринято, как прямой вызов государству. Естественно, правоохранительные органы следят за всем, особенно в моменты, когда международное сообщество призывает декриминализировать статью. Начинаются поиски, запугивания, психологические атаки, чтобы подавить любую деятельность направленную на развитие, солидаризацию, консолидацию группы.
На международной арене государство при этом говорит, что создало сеть независимых от него ННО, которые оказывают поддержку всем слоям населения, в том числе и уязвимым группам. Но при этом закон о деятельности ННО гласит, что они обязаны получать разрешение, отчитываться за мероприятия, за участников, предоставлять фотографии, видео, списки Министерству Юстиции. В таких условиях остается только делать вывод, что даже если существуют официально зарегистрированные ННО, работающие с ЛГБТИК+, то таковые полностью подвластны государству и небезопасны, считает эксперт по положению ЛГБТИК+ в Узбекистане из Центральной Азии.
Если не группы поддержки «равный равному», то помощи можно было бы ждать и просто от заинтересованных людей, в том числе не являющихся представителями ЛГБТИК+. Но учитывая государственную стратегию поведения, открытые призывы к насилию со стороны государственных и религиозных деятелей, никто из них в открытую об этом никогда не заявит. Для квир-сообщества искать таких людей — сложная задача. Что происходит с теми, кто помогает ЛГБТИК+ сообществу, можно увидеть на примере Миразиза Базарова — гетеросексуального мужчины, не имевшего отношения к сообществу, но публично поддержавшем его.
Единственный возможный вариант для консолидации представителей этой уязвимой группы сейчас в Узбекистане — это разнообразные телеграм-группы. Аудитория у них на первый взгляд большая, в совокупности до десятков тысяч человек. Но в масштабе всей 35-миллионной страны это капля в море. По статистике, к квир сообществу себя причисляет 4% населения, то есть для Узбекистана это около 1,5 млн. человек. Группы в телеграме не охватывают и 10% от этой аудитории. К тому же, они небезопасны:
Казалось бы, Дуров сказал, что не дает ключи от Telegram — значит, он безопасен, но нет, по ссылке всегда могут перейти радикалы и сотрудники ОВД, которые снимут лицо, запишут голос и смогут использовать это как минимум для шантажа. Даже если вы «никого не трогали», просто знакомились, даже если вам всего 18 лет — им достаточно вашей идентичности, которая неприемлема в условиях Узбекистана, и они легко воспользуются своим заочным разрешением на насилие со стороны государства. Поэтому говорить о безопасности таких групп не стоит, безопаснее знакомиться в своей, доверенной среде, — считает эксперт.
Новый Узбекистан со старыми статьями Уголовного кодекса
«Новый Узбекистан — это государство, развивающееся в строгом соответствии с общепризнанными нормами в области демократии, прав и свобод человека, опирающееся на принципы дружбы и сотрудничества с международным сообществом», — заявил президент Шавкат Мирзияев в интервью газете «Новый Узбекистан».
«Криминализация добровольного секса между совершеннолетними людьми одного пола или выражения гендерной идентичности является явным нарушением прав человека», — говорится в общем комментарии № 22 Комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам в мае 2016 г.
Несмотря на прогресс с правами человека — реальный или изображаемый — в других областях, 120 статья и ситуация с правами ЛГБТИК+ остается бельмом на глазу Узбекистана.
Международное право в сфере прав человека однозначно запрещает криминализацию однополых отношений между взрослыми мужчинами при обоюдном согласии, и в последние годы договорные органы ООН призывали Узбекистан отменить статью 120 УК, принять комплексное антидискриминационное законодательство, эффективно расследовать информацию о пытках и других формах насилия, привлечь нарушителей к суду, бороться с социальной стигматизацией, притеснениями, языком ненависти, дискриминацией и насилием на основе сексуальной ориентации или гендерной идентичности.
