Результаты ее работы видны по тому же
отчету об охранных ордерах за 2020 год: больше половины женщин махалля “примирила” с теми, кто еще вчера избивал супругу, лишал денег или оказывал психологическое давление. Стремление к “урегулированию семейных конфликтов” в Узбекистане – часть большой негласной стратегии, направленной на сохранение семьи любым путем. Туда же можно отнести и большое количество бюрократических преград и “примирительных комиссий” для желающих развестись, и культивирование образа замужней и уважаемой женщины как местными СМИ, так и должностными лицами.
Но убийство Лайло Гадойбоевой – и множества других женщин – показывает, что “примирение” почти никогда не приводит к прекращению агрессии. Насилие в семье редко бывает единоразовым – оно циклично и постоянно, как и любые абьюзивные отношения. Жертвы зависимы от агрессора материально: источником дохода в Узбекистане чаще всего является муж, семья проживает на его территории. Рано вышедшие замуж девушки не имеют образования и опыта работы для обретения финансовой независимости, в семьях обычно рождается двое и более детей, что еще сильнее влияет на возможность женщины уйти от агрессора.
Обращение за помощью в правоохранительные органы – последняя надежда и смелый шаг для женщин в Узбекистане, где традиционно не выносят сор из избы. “Возвращение в семью” в такой ситуации развязывает руки агрессору, насилие прогрессирует и принимает новые формы.
Эта масштабная проблема мало освещается в СМИ: заметки о домашнем насилии в основном носят характер не всегда этичного интервью с жертвами, официальных сводок от уполномоченных органах, ура-новостей о “проделанной работе” и в редких случаях сопровождаются комментариями одного-двух активистов, которые тонут в потоке информации о том, что “все хорошо”.
Между тем, именно критический взгляд на ситуацию и попытка предложить новые решения могли бы помочь женщинам, пережившим насилие в семье.