интервью

Амалия Айбушева: пишет биты, дает концерты в махаллинском комитете

Фото: София Сейтхалилова
Текст: Ширин Юсупова
Амалия Айбушева — 23-летняя саунд-продюсерка и дизайнерка из Ташкента. Она пишет песни, биты, рисует курт в Paint,
а этой осенью вместе с другими ребятами дала концерт
в махаллинском комитете в старом городе. Еще она любит, когда Узбекистан показывают "красиво и не попсово". Мы тоже!

Фаррух Акрамов

композитор классической музыки, автор The Lost Lost O'ral
Сейчас я преподаю композиторство в консерватории, а вообще я из Бухары. Там я учился на теоретическом отделе в музыкальном колледже, моя преподавательница видела способности и сказала, что мне делать тут нечего и надо отправляться в Ташкент учиться. Также я уже как год являюсь членом Союза композиторов и бастакоров Узбекистана. В Советском союзе они слушали и принимали новые сочинения композиторов. Сейчас они не анализируют композиции, у них другая функция — они отправляют композиторов в разные музыкальные школы, лицеи или в самом Союзе устраивают творческие встречи, чтобы показать друг другу свою музыку.
Я с детства увлекался музыкой, мама отдала меня в музыкальную школу на аккордеон. Во втором классе я хотел уйти, но она убедила меня закончить музыкалку. Уже в третьем классе у меня появилось желание сочинять, и я написал первое маленькое произведение для аккордеона.

В Узбекистане сохранены старые традиции написания музыки. Формы и жанры у нас классические и мыслим мы периодами. Композиторы всего мира сейчас пишут по-другому. В современной музыке уже не такие формы — люди просто находят какие-то тембры, звуки, сочетания инструментов, делают, например, тембровые, акустические комбинации и потом на этой базе создают форму. И форма там не такая, как у нас – двухчастная или трехчастная — а какая-то фазовая. Допустим, они взяли два-три элемента и в каждой новой фазе развивают их. И это как раз то, что мы проходили в Батыр Лабе.

Фарруха Акрамова именуют «новой генерацией в узбекском музыкальном искусстве». Звучит это весьма убедительно. Если у вас появится возможность познакомиться со многими его произведениями, то вы поймете, о чем идет речь. Главная идея, которая движет Фаррухом, по-новому подойти к композиторскому творчеству – не просто соединять национальные мелодии и ритмы с новыми техниками письма, а искать оригинальные способы их воплощения через тембры, инструментовку, народно-национальные принципы формообразования, метро-ритма, интонационно-тематические элементы. Из множества уже созданных произведений Фарруха можно выделить «Падение» для камерного ансамбля, в котором автор смог по-новому осмыслить узбекскую музыку, и «Illusion» для флейты, гобоя, саксофона и виолончели,

— музыковед Антон Сомов
Наших композиторов учат классической форме, они очень ограничены, эти правила загоняют их в рамки. И даже при попытке сочинить современную музыку они думают классическими канонами. У меня тоже это чувствовалось сначала: я старался писать современную музыку, но классическая форма все равно ощущалась. Я словно уже не могу по-другому.

Не могу сказать, что это плохо и нам нужно перестать писать — нет, но мы словно дальше не идём, не развиваемся, у нас меньше возможностей становится. И если бы наши композиторы узнавали о новых формах, тенденциях и композиционных техниках, они могли бы существенно продвинуться — выходить на мировой уровень, показывать свою музыку. Сейчас многие не выезжают как раз потому, что нет этой базы современной. При этом хорошие композиторы, конечно, есть, но пишут музыку они основываясь на музыкальных традициях — как писал Бурханов и Ашрафи, так и они продолжают писать.

Я бы оставил нашу программу обучения композиторству, но пересмотрел бы ее. Классика — это хорошая база, которая могла бы преподаваться исключительно в колледже, чтобы в консерваторию ученики приходили более подготовленными. Здесь уже можно было бы учиться чему-то более сложному, экспериментальному. Ведь что такое современная музыка? Это лаборатория. Мы работаем с тембром, со звуком и находим что-то новое.
У большинства нет интереса к классической музыке. Единицы тех, кто слушает ее, интересуется, понимает или старается понимать. И так по всей Центральной Азии. Такая музыка никогда не соберет у нас залы — за исключением разве тех случаев, когда кто-то приезжает к нам. На француза, англичанина люди охотнее идут, чем на концерты местных классических музыкантов.

Сложно сказать, есть ли перспективы у академического музыканта в Узбекистане. Мы заканчиваем консерваторию и идем работать в школах, лицеях и играть где-то как исполнители. Много музыкантов уезжают работать в другие страны, цель многих из них стать солистом. У талантливых это получается и, конечно, солистов из Европы или Штатов знают больше.

Сейчас жизнь такая, что дети не особо хотят обучаться, тем более музыке, которая у нас особо не развита — да что у нас, и за границей тоже. У нас она не приносит денег, и быть педагогом или музыкантом в Узбекистане сложно в финансовом плане. Частные уроки не особо популярны, никто не приходит и не говорит: «Научи меня писать музыку, я буду платить тебе 10$ в час».

В Batyr Lab для нас проводили лекции о менеджменте, о продвижении на стриминговых сервисах (если вас там нет — вас словно и не существует для мира!), об авторском праве и работе с юристами.

Я давно интересуюсь темой Аральского моря, много изучал материалов об этой трагедии. Моим ментором был композитор Санжар Байтереков. Я рассказал ему о проблеме Арала и он помог мне вытащить ключевые моменты для произведения: вода, воздух, ветер, соль, болезнь, народ и трагедия. Потом я начал искать, какая техника показала бы дуновения ветра или болезнь народа. Искать техники было сложнее всего — ведь нужно показать, например, не просто воду, а то, что ее нет, стоячую воду в высушенном Аральском море.

Вдохновение штука относительная. Если знать чем пользоваться, то можно уже его и не ждать. Обычно в современной музыке так и делают – не ждут, а ищут способы. Если у композитора есть несколько инструментов, то он может уже что-то начать делать. Мы собираем эти способы и элементы и работаем с помощью них. В своей музыке я стараюсь использовать полифонию (многозвучие, когда одна тема повторяется в нескольких голосах. — прим. ред) в обращении, в увеличении, уменьшении. Чтобы не было скучно.

Чтобы популяризировать классическую музыку, нужно в первую очередь надо давать образование, улучшить качество обучения как в простых школах, так и в музыкальных. В США, например, нет музыкальных школ — они в общеобразовательной школе это проходят сольфеджио, теорию музыки, игрют на инструментах. Поэтому они более-менее подготовленные к классической музыке, у них есть интерес. У нас в школах только худо-бедно учат петь либо вообще не проводят уроки музыки. Нет базового образования и люди не очень понимают, зачем музыка вообще нужна и как ее потреблять.
У людей нет доступа к стриминговым сервисам, где они могли бы найти что-то новое, интересное. Я живу в Янгиюле и люди ставят диски и флешки, просто скачивают с интернета пиратские версии попсовых треков. Если честно, у нас качество жизни не на том уровне, чтобы платить за музыку.

Биты и заработок на чуваках из Америки

Я начала делать биты в FL просто по приколу для своих друзей, а они уже начали выкладывать это на канал, потом и я продолжила, как только стало получаться что-то не на 30 секунд, а посерьезнее. Также мне Йозеф очень помог разобраться в том, как продавать биты. Сейчас музыка дает мне возможность делать то, что я хочу. Потому что бит я делаю такой, какой мне нравится, выкладываю в ютуб и там уже люди сами покупают, если захотят.

Мне нравится эта свобода и нравится работать с зарубежными заказчиками, потому что они уважают тебя как исполнителя. А у нас за каждый сум тебе нужно отплатить правкой.
Эксклюзивные права в зависимости от бита у меня стоят где-то $150-300, но я такие еще ни одни не продала.
Сейчас я где-то от 100$ в месяц делаю на битах. Покупают их люди из развитых стран, где интеллектуальная собственность защищена. Хорошо, что они не знают как у нас дела с этим обстоят.

В Штатах вообще люди относятся к интеллектуальной собственности по-другому: покупают за $500 программы, которые мы качаем просто так, и платят за использование твоей музыки в своих выступлениях, В Америке все очень боятся нарушить закон.

Концерт в махаллинском комитете

У меня уже был опыт выступления в галерее 139 Documentary Center, и мой друг Диёр предложил мне записать лайв выступление, без людей. Я сказала, что если делать лайв, то на улице и в старом городе, чтоб была аутентика. Связалась с Настей Галимовой, потому что она шарила за все локации в старом городе. И она помогла идейно расписать зачем мы это делаем.

Мы сделали это, чтобы показать, что для музыки не нужно какое-то специальное место или район. Что даже в старом городе можно что-то сделать и что нет такого деления: вот центральные ребята, а вот ребята со старого города.
Мы пошли гулять и Настя привела нас в одном место — рядом с каналом и мечетью. И как-то у нас мысль возникла, что было бы круто сделать тут концерт. Мы в тот же день подошли в махаллинский комитет — оказывается, это была их летняя площадка, где они всякие вопросы обсуждают, попивая чай. Спросили у них, сколько будет стоить локация, оплатили.

Позвали Леру и Нодира выступать. Атабаев Артём очень сильно нам помог — поставил нам звук и свет бесплатно. В начале у нас было очень много амбиций. Думали, СМИ позовём, соберем бэнд, сделаем прямо “разъ*б”. А потом офигели от сложности всех придуманных нами идей, вспомнили, что мы хотели сделать просто концерт и решили так по-простому все и оставить.

Махаллинский комитет дал нам ковры и пиалушки. Детишки с махалли были с нами на стадии подготовки концерта и на самом выступлении. Их родители тоже пришли, кто-то даже из самого махаллинского комитета был.

Мы вообще не думали что придёт такое количество людей, рассчитывали, что придет человек 15 самых близких друзей чисто поддержать. Старый город, улица, холод — кто вообще придет? Мы делали для себя по фану, а в итоге людям место не хватало.

Арты в Paint и национальные символы

Я долго думала, как можно заработать в интернете. Сначала прошла лоховские темы: всякий фишинг, просмотр рекламы за копейки, хакером даже попробовала побыть.

Где-то лет 5 назад был “взлёт” какой-то в дизайне. Потом я очень сильно выгорела в нём, потому что очень долгое время исполняла желания заказчиков, не делала то, что мне самой нравится, а была лишь инструментом. Меня бесило, что в этом нет творчества. И в один момент я вообще устала от иллюстраций, от всего визуального.

Большинство своих артов, которые я сейчас публикую в своем инстаграме, я рисую в Paint. Рисую мышкой и выходит криво-косо, но мне так нравится. Есть что-то своё в этом.

Много национальной тематики в моих артах потому, что я родилась тут все-таки. Я люблю нашу культуру. Мне интересно делать то, что есть здесь. Я не хочу делать как делают в Европе или где-то ещё. Мне хочется что-то именно тут исследовать.

У нас много нераскрытых визуальных решений и богатая визуальная составляющая из прошлого. И она ещё не заюзаная и не мейнстримовая.

Мне нравятся символы, которые у нас есть — куземчак, например, прикольно же, красивый такой. Или тигр, который ЯнаХорошо постоянно юзает в своих иллюстрациях. В плане таких национальных штук круто раскрывают это всё Яна и Софа. Мне так нравится, что они видят реальный Узбекистан. Они могут показать красиво и не попсово, не через хан-атласы всякие.

Песня-трибьют феминизму и личная песня про краша

Когда я начала писать песни-приколы, то подумала, что почему бы не написать про свои переживания. Для меня они тогда стали инструментом самовыражения. И я стала думать — а что у меня есть из травм и болей?

Вспомнила, что в детстве мне не очень нравилась гендерная роль девочки. Бесило, когда мне говорили, что надо каким-то определенным образом вести себя, если ты девочка. Одеваться во что-то особенное, с девочками чаще общаться. Играть во всякие резиночки, посудку, школу, дочки-матери. Меня вообще не прикалывали эти ролевые игры. Я думала: «блин, зачем, мы вырастем и реально через всё это будем проходить же!».
Поэтому песня “Ты же девочка”, можно сказать, реально трибьют феминизму, но когда я писала её, я вообще ничего про него не знала. И сейчас слушаю эту песню и думаю, что стала феминисткой раньше того, как это стало мейнстримом.
Песня Living in the chaos про то, какая я раздолбайка неорганизованная. На самом деле, я не сильно парюсь насчет смысла песен. Мне важнее передать какую-то энергию, настроение.
Back to the roots, наверное, одна из самых личных песен. Она про одного человека. И там много отсылок всяких, которые понимаю только я. У меня был краш, это было не взаимно, я решила написать про это песню. И я сидела и думала, что же я чувствую — и то и писала. Через музыку я передаю чувства, а текст второстепенен, чтоб дополнить музыку. Музыка — это бэкграунд моих переживаний каких-то. Когда я напишу песню, мне после этого легче даже реально становится.


У вас есть идея для статьи? Давайте сделаем! Заполните анкету и станьте автором SARPA

Читать еще