На Узбекистан приходится десятая часть всего хлопкового экспорта в мире — страна производит его более 1 млн тонн ежегодно и экспортирует самую большую его долю в Турцию, страны Евросоюза и Китай. Но несмотря на плюсы для экономики в виде государственной выручки в миллиарды долларов, на обратной стороне хлопковой индустрии скрываются систематические нарушения прав человека и неравенство.
Фото: Тимур Карпов
Благодарим за вклад в работу над материалом Алию Зайнуллину
Десятками лет власти принуждали миллионы детей и взрослых к сбору хлопка на полях. Фигурой, в 2017 году положившей конец масштабному и неприкрытому принудительному труду в стране, официально считается нынешний президент республики.
Однако кампания борьбы с хлопковым рабством, которая в итоге и привела к успеху, зародилась еще за десятилетие до первого срока Шавката Мирзиеева и была результатом работы вовсе не одного человека. Это стало возможным благодаря большой коалиции правозащитников и активистов, намеревавшихся призвать к ответу власть. Учитывая, что только экономические последствия могли заставить правительство отказаться от этой практики, к кампании присоединились закупщики хлопка, ритейлеры и бренды. Сотни компаний публично пообещали не использовать узбекский хлопок, пока с принудительным трудом в стране не будет покончено.
Миллионы людей в Узбекистане принуждались к труду на самом большом сезонном трудоустройстве в мире
К работам по сбору хлопка в Узбекистане ежегодно привлекаются 2 млн человек, что образует самое большое сезонное трудоустройство в мире, как свидетельствует Международная организация труда.
Как и во времена сбора хлопка в Узбекской ССР для нужд советских республик, детский и взрослый принудительный труд после обретения Узбекистаном независимости не считался фундаментальной проблемой. Наоборот, при Исламе Каримове лозунг «хлопок — белое золото» должен был продолжать массово вселять гордость и даже оправдывать сбор хлопка принудительным образом.
Орошаемое земледелие и хлопководство на территории современного Узбекистана существовали давно — наряду с другими культурами, фермеры выращивали хлопок на полях в долинах рек, учитывая ограниченное количество воды и климатические особенности разных областей региона.
Приход Российской империи в Центральную Азию положил начало амбициям колониальных властей превратить территорию страны в источник сырья для всей империи — и попыткам выращивать хлопок на тех землях, где естественного орошения никогда не существовало. Для достижения своих масштабных целей по превращению Голодной степи и других территорий из засушливых равнин в источники ценного хлопкового волокна, царская власть начала внедрять в жизнь «передовые» ирригационные технологии, строя каналы и плотины и считая существовавшие веками системы орошения «примитивными». Принудительный труд стал практиковаться уже тогда, например, как пишет Perito, на строительство первого канала «Кауфманский» в конце 19 века активно привлекали местных жителей, при этом государство за стройку либо платило очень мало, либо не платило вообще. С приходом советской власти ситуация мало изменилась — постройка Ферганского канала также задействовала ручной крестьянский труд, по большей степени малооплачиваемый или вовсе бесплатный.
Наряду со строительством инфраструктуры для хлопководства, население было вынуждено участвовать и в сборе урожая, выполняя постоянно растущий «план» — к началу 80-х он достиг цифр в 6 млн тонн за год. «На хлопок» осенью увозили студентов и школьников, окутывая процесс идеологической пропагандой и камуфлируя принуждение к труду под социалистическими лозунгами.
В 1991 году закончилась советская власть, но не эксплуатация на полях. Произведенный хлопок продавался на международном рынке уже независимым Узбекистаном. Официально правительство высказывало намерение к искоренению детского и принудительного труда и даже ратифицировало в 2008 году две конвенции Международной организации труда — о минимальном возрасте для приема на работу и запрещении наихудших форм детского труда. Однако активист:ки заявляли, что на практике ничего не изменилось — во второй половине нулевых независимые наблюдатели все так же фиксировали принуждение более 1 млн детей и взрослых каждый год к сбору хлопка.
«Каждый год страна превращается в один большой трудовой лагерь»: письмо активистов миру
В 2009 группа гражданских активисто:к из Узбекистана написала открытое письмо, в котором призвала к бойкоту узбекского хлопка — согласно их заявлению, страна не выполняет своих международных обязательств по соблюдению прав человека, и только экономическое давление в виде бойкота со стороны мирового сообщества может остановить принудительный труд на полях. Адресатами письма числились администрации Европейского союза и США, компании, импортирующие узбекский хлопок, международные организации, влияющие на разработку политик в этой сфере.
Письмо было выпущено 12 июня 2009 года, во Всемирный день борьбы против детского труда, и начиналось со строк о том, что для Узбекистана этот день значит особенно много, учитывая, что «каждую осень от 1.5 млн детей от 10 до 15 лет принуждаются к сбору хлопка на полях по прямому приказу властей, превращая страну в один большой трудовой лагерь».
В письме 47 активисто:к и журналисто:к также обращались к Всемирному банку и АБРР с требованием пересмотреть свои политики по финансированию страны до тех пор, пока Узбекистан не проведет реальных реформ в сельскохозяйственном секторе.
Сотни брендов отказались от хлопка, произведенного подневольными рабочими
В 2010 году Cotton Campaign в партнерстве с Сетью ответственного сорсинга (RSN) объявили о кампании the Uzbek Cotton Pledge, или хлопковом «обете» (англ. pledge — также «обещание», «обязательство»). Подписавшиеся под ним бренды и ритейлеры публично обязались не использовать узбекский хлопок, если он производится с использованием принудительного труда.
Обещание подписала 331 компания, от крупных ассоциаций-производителей текстильной продукции, ритейлеров и маркетплейсов, до известных широкой публике брендов, таких как Adidas, H&M, New Balance, Zara, IKEA, Carrefour и Amazon.
Реформы под давлением: как начала улучшаться ситуация
На международном уровне руководство страны признало наличие принудительного труда в 2017 году, когда президент Узбекистана в своем выступлении на Генассамблее ООН сообщил, что страной «приняты действенные меры по искоренению детского и принудительного труда». После десятилетнего давления на страну со стороны других государств и Cotton Campaign, это было первое признание властями проблемы на таком высоком уровне.
Через день после этого заявления, 21 сентября 2017 г, премьер-министр Абдулла Арипов отдал распоряжение отозвать студентов, медиков и педагогов, которые вопреки вышедшему в августе запрету на привлечение к труду все же работали на полях под угрозой наказаний.
После 2017 года ситуация на хлопковых полях стала меняться, однако гораздо более медленными темпами, чем ожидали правозащитники. Например, согласно отчету Международной организации труда, в 2018 году было зафиксировано «всего» 170 тысяч случаев принуждения к труда, тогда как в 2017 году — более 300 тысяч.
В 2019 году прошла встреча узбекистанских активисто:к и представителей МОТ, где обсуждалась возможность отмены бойкота. Правозащитники разделились на два лагеря. Часть из них выступала за отмену, считая, что это поможет фермерам улучшить финансовое положение за счет выхода Узбекистана на международный рынок хлопка и инвестиций иностранных компаний в виде денег и техники. По мнению части активистов и некоторых чиновников, случаи принудительного труда были вызваны некомпетентностью чиновников на местах и уже не являлись к тому моменту системной проблемой. Другие заявляли, что проводить адвокацию за отмену бойкота преждевременно, так как независимый мониторинг продолжает выявлять систематические, исходящие от головной власти приказы к привлечению людей к работе на полях.
В том же 2019 году Международная организация труда зафиксировала в отчете результаты своего собственного мониторинга, который не выявил в прошедшем сезоне систематического, то есть централизованно организованного государством, принудительного труда, однако описал использование принудительного труда более сотни тысяч человек на местном уровне.
Опираясь в том числе на данные этого отчета, в 2020 году, сразу после начала пандемии COVID-19, Узбекистан предпринял попытки обратиться к Cotton Campaign с просьбой о снятии бойкота. В открытом письме к коалиции министр занятости и трудовых отношений Нозим Хусанов в качестве причин для отмены бойкота указал на то, что полтора миллиона узбекистанцев являются безработными, пандемия ухудшает положение, а снятие бойкота с узбекского хлопка может удвоить экспорт текстиля и создаст столь необходимые рабочие места.
Мы надеемся, что вы рассмотрите нашу просьбу о прекращении бойкота как акт солидарности по отношению к узбекскому народу, позволяющий нашим гражданам обеспечить себе средства к существованию в это непростое время и смотреть в будущее с большим оптимизмом,
— писал министр занятости и трудовых отношений Узбекистана в обращении к коалиции Cotton Campaign в 2020 году.
Коалиция приветствовала положительные изменения, однако ответила отказом. «Любая система, созданная нами с брендами для защиты рабочих и фермеров, будет эффективной только в том случае, если правительство Узбекистана выполнит свою роль не только в проведении реформ, но и в их реализации», — написала в ответном письме Патриция Юревич, соучредительница Cotton Campaign и вице-президентка Сети ответственного сорсинга (RSN).
Первый год без массового принуждения к труду и снятие бойкота
Наконец, после почти 15 лет активного бойкота узбекского хлопка, 10 марта 2022 года, произошло историческое событие — Cotton Campaign объявила об окончании призыва к глобальному бойкоту. Это стало возможным после того, как в 2021 году уже собственный мониторинг Cotton Campaign не задокументировал случаев принуждения к труду со стороны государства.
В уголовный кодекс и КоАП были добавлены новые статьи, усиливающие ответственность за привлечение к труду, в том числе детей. Также были внесены поправки о запрете принудительного труда в обновленный вариант Конституции.
В 2023 году президент вновь коснулся темы принудительного труда том же мероприятии — сессии Генеральной ассамблеи ООН — где он впервые в 2017 году признал проблему на международном уровне. На 78 сессии Шавкат Мирзиеев признал масштаб существовавшей годами проблемы: «ежегодно с сентября по декабрь основная часть населения – учителя и врачи, бизнесмены, рабочие и служащие, а также, к большому сожалению, учащиеся и студенты привлекались к сбору хлопка. В результате узбекскому хлопку был объявлен бойкот, а страна на долгие годы попала в “черные списки”».
После бойкота: правозащитники все еще фиксируют нарушения прав на хлопковых полях
Согласно заявлению представителя Узбекистана на международной арене 2023 году, сейчас страна «полностью освободилась от хлопкового рабства». Хлопковая индустрия переходит от государственной системе к частной системе «кластеров» региональных хлопковых и текстильных компаний, которые покупают хлопок у местных фермеров. Но несмотря на проведенные реформы, спустя два года после отмены бойкота риски нарушений прав человека на хлопковых полях все еще остаются, а правозащитные организации также продолжают наблюдать за ситуацией.
Например, независимые наблюдатели из Узбекского форума по правам человека, который находился у истоков Cotton Campaign, продолжают ежегодно публиковать доклад о прошедшем хлопкоуборочном сезоне. Согласно их данным, фермеры и рабочие все еще не имеют возможности организовывать свободные ассоциации, а чиновники некоторых районов продолжают отправлять сборщиков на хлопковые поля принудительно — это связывают с острой нехваткой людей для выполнения плана по сбору хлопка, в том числе из-за низкой оплаты труда на хлопковых полях по сравнению с другими сельхозработами.
Сами чиновники также находятся под давлением вышестоящих структур, которые, согласно докладу, угрожают увольнением или уголовным преследованием за невыполнение плана.
