интервью
«Некоторые называют мои картинки экстремизмом»: интервью с художницей Яной Харашо о вселенной XXXSTAN, войне, бабушке и кураторской работе
Фото: София Сейтхалил
Беседовала: Ширин Юсупова
Беседовала: Ширин Юсупова
Яна Харашо родилась в Ташкенте, в 15 лет переехала в Москву, а год назад вернулась в Узбекистан. Она рисует, снимает, творит и создает свою «вселенную» XXXSTAN из разных персонажей, бабушки, фольги и страз, скейтеров и фотографий Ташкента.
В прошлом году Яна провела свою первую выставку в 139 Documentary Center, а позже и сама стала кураторкой нескольких других выставок, которые в том числе затрагивали тему насилия, как NeUyat, и традиций в патриархальном обществе («Приданое»).
Яна говорит, что она панк, вспоминает о детстве в Ташкенте и похоронных ансамблях, игравших Шопена, и рассказывает нам о том, как начала создавать свою вселенную, о войне в Украине, о своей бабушке и политической позиции художника.
В прошлом году Яна провела свою первую выставку в 139 Documentary Center, а позже и сама стала кураторкой нескольких других выставок, которые в том числе затрагивали тему насилия, как NeUyat, и традиций в патриархальном обществе («Приданое»).
Яна говорит, что она панк, вспоминает о детстве в Ташкенте и похоронных ансамблях, игравших Шопена, и рассказывает нам о том, как начала создавать свою вселенную, о войне в Украине, о своей бабушке и политической позиции художника.
Подписывайтесь на инстаграм sarpa.media — там мы публикуем карточки и короткие тексты
О том, кто такая Яна Харашо
Как это обычно говорят в биографиях, сколько себя помню — всегда рисовала, всегда что-то придумывала. В 12 лет снимала на камеру, делала всякие фан-ролики. Была фанаткой группы Tokio Hotel. Много занималась танцами.
В 15 лет я переехала из Ташкента в Москву, было грустно, потому что это было не совсем моё решение. Меня лишили какой-то очень важной моей личной истории: я была привязана к Ташкенту, к его обитателям, к родным. И это было жестко.
В первое время после переезда ничем особо не увлекалась. Я была тогда подростком, это был самый дерзкий и яркий период. Москва была таким периодом социализации, и давалось это мне трудно. Полностью ушла в учебу, школьный театральный фестиваль помог сблизиться с одноклассниками.
В 15 лет я переехала из Ташкента в Москву, было грустно, потому что это было не совсем моё решение. Меня лишили какой-то очень важной моей личной истории: я была привязана к Ташкенту, к его обитателям, к родным. И это было жестко.
В первое время после переезда ничем особо не увлекалась. Я была тогда подростком, это был самый дерзкий и яркий период. Москва была таким периодом социализации, и давалось это мне трудно. Полностью ушла в учебу, школьный театральный фестиваль помог сблизиться с одноклассниками.
Мы ставили спектакли, например, «Морфий» Булгакова. В таком возрасте тебе нравится всё запретное, всё, что касается наркотиков, что близко к молодежной культуре. Мне нравилось, что я могу давать установки, на которые люди могут так или иначе реагировать и из этого рождается какое-то зрелище.
За время учебы я поставила две постановки. После спектакля в 11-ом классе люди вставали с мест с овациями. Постановка была концептуально честной. Спектакль назывался «Четыре точки» и состоял из монологов из разных произведений четырех женщин. Кульминация заключалась в том, что зрители понимают — перед ними женщины-пациентки психиатрической лечебницы. И это меняло всю историю.
За время учебы я поставила две постановки. После спектакля в 11-ом классе люди вставали с мест с овациями. Постановка была концептуально честной. Спектакль назывался «Четыре точки» и состоял из монологов из разных произведений четырех женщин. Кульминация заключалась в том, что зрители понимают — перед ними женщины-пациентки психиатрической лечебницы. И это меняло всю историю.
Тогда я хотела поступить во ВГИК на сценарный. Мне нравилось составлять из большого количества текста один. Но потом я начала рисовать снова, поэтому поступила на графический дизайн. Вообще перепробовала много всего, была еще, например, постановщицей модных показов. Но в итоге решила прийти к рисованию как к удобному способу повествования.
В итоге училась я в Московском государственном педагогическом университете на факультете графического дизайна. Попытка поступить в художественные институты была, но там я прошла только на контракт. Графическим дизайном я не увлекалась, всегда была с техникой на «вы», но тогда подумала, что было бы прикольно рисовать и научиться заодно пользоваться компьютером.
В то время я всегда выпендривалась. У меня был хороший литературно-искусствоведческий бэкграунд и это позволяло мне быть выскочкой. Всегда хотела быть громче и это бесило и учителей, и однокурсников. Собственно по своей специальности я ничего не умею делать до сих пор, но и не работаю по ней, правда.
В то время я всегда выпендривалась. У меня был хороший литературно-искусствоведческий бэкграунд и это позволяло мне быть выскочкой. Всегда хотела быть громче и это бесило и учителей, и однокурсников. Собственно по своей специальности я ничего не умею делать до сих пор, но и не работаю по ней, правда.
О рождении вселенной XXXSTAN
Эту всю историю я замутила в 2018 году. Я только прилетела тогда в Ташкент, и часто ловила себя на мыслях о чем-то схожем с идеей The Wall, что у меня тоже есть воображаемая стена, такая же, как та, за которой у Pink Floyd прятался главный герой.
Но вместо воображаемого места мне нужны были придуманные мной символы, объекты, элементы и персонажи, которых я буду развивать. Именно какое-то пространство, которое я придумала и вообразила, куда мне захочется полностью тратить время и энергию. Это такая внутренняя империя. Если бы психиатр все это рассматривал, он бы сказал, что это абсолютный эскапизм.
Изначально это должна была быть фотографическая история. Потом туда уже поместились и графические работы. Потом мне захотелось поэкспериментировать с фольгой и стразами — мне кажется, это близко к нашей культуре. А потом уже добавились и короткие видео. Так как это было всё сделано в одно время и в одной среде моего дома, то я это всё не разделяю на картинку, фото или видео. Это всё одно целое. Полноценная одна фигура для меня.
Первым жителем моей вселенной стала моя бабушка. Она невероятная женщина с тяжелой судьбой. Она меня воспитала. Она добрая. Мне часто прилетало за работы с ней — для некоторых образы с ней были чем-то экстравагантным, тогда как для меня это было обыденностью. Бабушка всегда бодро, очень по-молодому «внедрялась» в проекты, которые я задумывала. Она невероятная актриса, фотогеничная и киногеничная. «Мадонна», которую я нарисовала для неё, — это абсолют того, как я её вижу, того, как я её представляю, что о ней думаю. Это икона. Она очень её любит, повесила у себя над кроватью.
Первым жителем моей вселенной стала моя бабушка. Она невероятная женщина с тяжелой судьбой. Она меня воспитала. Она добрая. Мне часто прилетало за работы с ней — для некоторых образы с ней были чем-то экстравагантным, тогда как для меня это было обыденностью. Бабушка всегда бодро, очень по-молодому «внедрялась» в проекты, которые я задумывала. Она невероятная актриса, фотогеничная и киногеничная. «Мадонна», которую я нарисовала для неё, — это абсолют того, как я её вижу, того, как я её представляю, что о ней думаю. Это икона. Она очень её любит, повесила у себя над кроватью.
В XXXSTAN мало персонажей, поэтому это и вещь, заключенная «в себе». Там проживает моя бабушка, мама и сосед Сёма. А также разные мифические персонажи во множестве интерпретаций, в частности, ублюдок и тигры. Ублюдок присутствует во всех работах, его нужно только рассмотреть. Он дерзкий, грубый, он всех палит, он за всеми наблюдает. Это и глаз, и солнце. Изначально я маркировала его, как азиатский смайлик. Это своего рода моя подпись.
Мне не хотелось подписывать работы. Хотелось придумать достаточно простой и четкий логотип. В каждой хрестоматийной классической картине сбоку есть подпись, и меня всегда это раздражало. Когда я людям дарила работы, меня всегда просили расписаться, а я отвечала: «Ребят, я уже расписалась. Вот, смотрите».
Также в моей вселенной присутствуют такие современны архетипы: барыга, быдло-парень, путаны, всякие гопники. За основу в этих работах берется очень каноническая форма краснофигурных и чернофигурных ваз из Древней Греции. Это такая махровая старая техника керамики.
Мне не хотелось подписывать работы. Хотелось придумать достаточно простой и четкий логотип. В каждой хрестоматийной классической картине сбоку есть подпись, и меня всегда это раздражало. Когда я людям дарила работы, меня всегда просили расписаться, а я отвечала: «Ребят, я уже расписалась. Вот, смотрите».
Также в моей вселенной присутствуют такие современны архетипы: барыга, быдло-парень, путаны, всякие гопники. За основу в этих работах берется очень каноническая форма краснофигурных и чернофигурных ваз из Древней Греции. Это такая махровая старая техника керамики.
Я помещаю обычное русское бедное в помпезные вазы. Они же очаровательные там! Самое главное, что там не показывается серая и черная действительность, я думаю, что ее нужно показывать через юмор.
Я всегда завидую художникам, которые своими работами пытаются что-то донести — у меня так голова не работает. Я просто рисую, делаю то, что мне по кайфу, и выкладываю это в инстаграме. XXXSTAN никогда не должен был стать каким-то масштабным проектом. Это всегда была вещь заключенной в самой себе. Я просто рисовала и мне это нравилось. Три года могла не прикасаться к карандашу, а потом прилетела в Ташкент и сделала 70 работ за полтора месяца. Никогда в жизни так много не рисовала, было кайфово.
Я всегда завидую художникам, которые своими работами пытаются что-то донести — у меня так голова не работает. Я просто рисую, делаю то, что мне по кайфу, и выкладываю это в инстаграме. XXXSTAN никогда не должен был стать каким-то масштабным проектом. Это всегда была вещь заключенной в самой себе. Я просто рисовала и мне это нравилось. Три года могла не прикасаться к карандашу, а потом прилетела в Ташкент и сделала 70 работ за полтора месяца. Никогда в жизни так много не рисовала, было кайфово.
Об обнаженном теле
Людям, которые все это запрещают, не хватает, наверное, ликбеза в культурологическую часть, смелости, может быть. Если мы посмотрим на ситуацию, которая существовала много веков назад, то увидим: тело всегда было объектом наблюдения и восторга. Персидские миниатюры, всякие пери, гурии — это всё всегда было. И, естественно, это всё всегда как-то закрывалось-скрывалось, но при этом являлось неотъемлемой частью культуры.
Я выкладывала ню, когда XXXSTAN только набирал обороты, и мне никогда не было стыдно за это. Если бы не обнаженка — назовем ее так грубо — то не было бы и XXXSTAN. Почему у меня там XXX вообще? Потому что это запрещенный формат.
Я выкладывала ню, когда XXXSTAN только набирал обороты, и мне никогда не было стыдно за это. Если бы не обнаженка — назовем ее так грубо — то не было бы и XXXSTAN. Почему у меня там XXX вообще? Потому что это запрещенный формат.
Для меня ню — это прежде всего форма и человек. Часто в моих снимках обнаженных людей у них отсутствует голова, потому что всё внимание должно быть именно к телу. Ты не рассматриваешь человека, ты рассматриваешь всё вместе, не приплетая ко всему этому личность.
В целом, все мои постановки ламповые достаточно. Снято это чаще всего в дневное время, потому что не надо париться над освещением, и с дешманскими элементами декора. Какая-то история, которая сделана по фэшн, по моему убеждению, должна привлекать какую-то финансовую составляющую с освещением, с различными стилистами, визажистами, фотографами, операторами.
О войне
Я приехала в Ташкент из Москвы 14 февраля — и ровно через 10 дней началась эта огромная трагедия. Это просто агония целой страны.
Я не вижу Россию будущего и не вижу себя там. Но там живут мои близкие, которых нужно навещать, поэтому я поехала туда этим летом. Старалась находиться в Подмосковье, а не в Москве. После полугода отсутствия столица показалась мне мертвым городом… Людей словно стало меньше вдвое.
Это страна, где не дают развиваться людям. Всё, что можно закрыть, — они закрывают. И всё стремится к какому-то старому режиму. Мне кажется, что все страдают и мир сошёл с ума.
Когда я ещё жила там, мне часто было плохо, страшно, некомфортно, грустно. Меня любая мелочь могла расстроить, постоянно маялась. Мне не нравилась ни погода, ни всё вокруг. С работой тоже было плохо. Не платили, хотя должны были заплатить большие деньги. Я вообще хочу весь список людей, которые не выплатили мне зарплату выставить где-то в титрах фильма.
Я не вижу Россию будущего и не вижу себя там. Но там живут мои близкие, которых нужно навещать, поэтому я поехала туда этим летом. Старалась находиться в Подмосковье, а не в Москве. После полугода отсутствия столица показалась мне мертвым городом… Людей словно стало меньше вдвое.
Это страна, где не дают развиваться людям. Всё, что можно закрыть, — они закрывают. И всё стремится к какому-то старому режиму. Мне кажется, что все страдают и мир сошёл с ума.
Когда я ещё жила там, мне часто было плохо, страшно, некомфортно, грустно. Меня любая мелочь могла расстроить, постоянно маялась. Мне не нравилась ни погода, ни всё вокруг. С работой тоже было плохо. Не платили, хотя должны были заплатить большие деньги. Я вообще хочу весь список людей, которые не выплатили мне зарплату выставить где-то в титрах фильма.
В разговорах с родственниками слышу их призывы вернуться назад, но я говорю, что мне нечего там делать. Всё, что сейчас происходит, они поддерживают, а я стараюсь не спорить — бесполезно. Тут ни одна сторона друг другу ничего не докажет. Я наложила табу на эту тему, потому что она всегда приводит к ссорам, которых не должно быть.
Я живу с бабушкой и дедушкой и они смотрят НТВ. Столько ненависти и спекуляций в описании всех происходящих событий там… Но мои бабуля с дедушкой этому верят, сидят, что-то шепчут друг другу.
Я живу с бабушкой и дедушкой и они смотрят НТВ. Столько ненависти и спекуляций в описании всех происходящих событий там… Но мои бабуля с дедушкой этому верят, сидят, что-то шепчут друг другу.
Ловила себя на мысли, что много работаю, чтобы ни читать, ни смотреть, ни вспоминать об этом. Я ещё иногда боюсь выкладывать какие-то новые картинки, истории, фотографии, испытывая некое чувство вины: у меня в искусстве ведь всё достаточно радужно, смешно и позитивно, особенно в работах с бабушкой. Хочется это выкладывать, но это не значит, что я не солидарна и не сочувствую.
Из того, что я делала — это репосты в сторис, я выкладываю обычно то, о чем не могу молчать. Еще была волонтеркой на благотворительном концерте в 139 Documentary Center, мы собрали денег и отправили нуждающимся семьям из Украины.
Из того, что я делала — это репосты в сторис, я выкладываю обычно то, о чем не могу молчать. Еще была волонтеркой на благотворительном концерте в 139 Documentary Center, мы собрали денег и отправили нуждающимся семьям из Украины.
О детстве в Ташкенте
Во-первых, это железная дорога. Дом был около железнодорожных путей и недалеко от аэропорта. Постоянно туда-сюда носились составы… Тех, кто не жил так близко, это может пугать. А мы привыкли, вроде и опасно, но так круто.
Еще одно воспоминание не особо приятное, но очень запоминающееся. У нас была улица с достаточно алкогольным менталитетом и постоянно кто-то умирал. И на похороны соседей всегда приходил духовой оркестр и играл Шопена. Это было невероятное зрелище, такое запоминается надолго. Сейчас я не вижу, чтобы такое проводили.
Ещё я с детства люблю переодеваться. Мне нравится мужская мода, нравится, как это выглядит, нравятся прямые силуэты. Я часто перевоплощалась. У меня даже есть фотографии, где мне 14−15 лет и я сижу в мужской лётной форме — мой дедушка был летчиком. Я думаю, это шик и класс, своего рода такой эксперимент с собственной пластикой тела, когда на тебе другой костюм.
Мне кажется, детство в Ташкенте было самым лучшим и крутым временем в моей жизни. Возможно было всё. Ты маленький человек, и ты ощущаешь себя клёво — ни с чем несравнимая штука. Тогда был даже особый вкус и запах природы.
Еще одно воспоминание не особо приятное, но очень запоминающееся. У нас была улица с достаточно алкогольным менталитетом и постоянно кто-то умирал. И на похороны соседей всегда приходил духовой оркестр и играл Шопена. Это было невероятное зрелище, такое запоминается надолго. Сейчас я не вижу, чтобы такое проводили.
Ещё я с детства люблю переодеваться. Мне нравится мужская мода, нравится, как это выглядит, нравятся прямые силуэты. Я часто перевоплощалась. У меня даже есть фотографии, где мне 14−15 лет и я сижу в мужской лётной форме — мой дедушка был летчиком. Я думаю, это шик и класс, своего рода такой эксперимент с собственной пластикой тела, когда на тебе другой костюм.
Мне кажется, детство в Ташкенте было самым лучшим и крутым временем в моей жизни. Возможно было всё. Ты маленький человек, и ты ощущаешь себя клёво — ни с чем несравнимая штука. Тогда был даже особый вкус и запах природы.
В Ташкенте прошла моя первая выставка, где я получила супер много любви и какой-то очень приятной энергии. И я подумала: «о, я, значит, что-то умею». А потом работы начали покупать, и я такая: «о, а я, значит, ещё и лаве могу зарабатывать». Потом я подумала, что, может, работу тут найти и остаться на подольше, продлить регистрацию.
На самом деле, меня всегда тянуло домой, к земле, к корням. Потому что это очень важная история. В Ташкенте я себя лучше ощущаю в творческом плане, климатическом, в мироощущенческом, в социальном. Мне ближе тут всё и понятнее. Я сразу четко понимаю, какие хочется делать вещи для себя в Ташкенте и какие — для города.
О политической позиции художника
Я только один раз делала «политическую» картину. Хотя моя подруга называет мои картинки экстремизмом и меня это очень сильно радует. Они очень позитивные, и если кто-то видит в них некую радикализацию — мне приятно. Во мне играет юношеский максимализм. Я панк.
В общем, это была серия открыток от разных художников. Каждому давался один политический резонансный случай, который нужно было изобразить. Для меня вкладывание какого-то политического контекста в работу означает, что ты выражаешь четкую идеологию и позицию, и поэтому в это нужно глубоко погружаться.
Мне попался резонансный случай, который меня сильно поразил — там вообще была вопиющая несправедливость и тупость. Это было «дело Сети». Группу ребят с левыми взглядами обвинили в создании террористической группировки. Пацаны постоянно подвергались пыткам и унижениям. Я изобразила в этой работе школьную виньетку ментов, такой их субботник. Там был учитель-генерал с огромными погонами и разные люди в масках и формах. И это было моё единственное открытое политическое высказывание.
В общем, это была серия открыток от разных художников. Каждому давался один политический резонансный случай, который нужно было изобразить. Для меня вкладывание какого-то политического контекста в работу означает, что ты выражаешь четкую идеологию и позицию, и поэтому в это нужно глубоко погружаться.
Мне попался резонансный случай, который меня сильно поразил — там вообще была вопиющая несправедливость и тупость. Это было «дело Сети». Группу ребят с левыми взглядами обвинили в создании террористической группировки. Пацаны постоянно подвергались пыткам и унижениям. Я изобразила в этой работе школьную виньетку ментов, такой их субботник. Там был учитель-генерал с огромными погонами и разные люди в масках и формах. И это было моё единственное открытое политическое высказывание.
О выставке NeUyat и насилии
Я часто реагирую на истории, связанные с домашним насилием. Некоторые кейсы просто не переношу, потому что это жуть какая-то, мрак, меня бомбит. Я хочу для них кого-то наказания, хочу, чтобы как-то иначе на это обращали внимание власти и хочу, если у меня есть возможность, помогать.
Готовить выставку NeUyat было тяжело, потому что эта тема касается так или иначе меня. В подробности уходить не буду. Когда в самом начале Нигина из Nemolchi проводила ликбез по терминологии участницам и рассказывала некоторые кейсы девушек, было трудно говорить, я много нервничала и запиналась… Я рассказала участницам про свою историю — мне показалось это важным. Потом совместно с художницами был составлен макет, я придумала идею со шлакоблоками. Для меня было важным сделать зонирование всей выставки, а эти шлакоблоки — они как брошенный камень и какой-то знак места. Ты сразу понимаешь, что ты в Центральной Азии.
Готовить выставку NeUyat было тяжело, потому что эта тема касается так или иначе меня. В подробности уходить не буду. Когда в самом начале Нигина из Nemolchi проводила ликбез по терминологии участницам и рассказывала некоторые кейсы девушек, было трудно говорить, я много нервничала и запиналась… Я рассказала участницам про свою историю — мне показалось это важным. Потом совместно с художницами был составлен макет, я придумала идею со шлакоблоками. Для меня было важным сделать зонирование всей выставки, а эти шлакоблоки — они как брошенный камень и какой-то знак места. Ты сразу понимаешь, что ты в Центральной Азии.
Я вообще за то, чтобы эта тема котировалась, и мой следующий фильм будет о домашнем насилии. Я хочу это изучать. Но устраивать из кино сеанс психотерапии — нет, не люблю такое.
О мигрантах из России и культурной жизни Ташкента
Об этом хотелось бы сказать — ребят, не забывайте, что вы в гостях, ведите себя хорошо. Привносите что-то от себя, но помните про колониальность и деколониальность и не забывайте, что вы уже не у себя в городах.
Меня радует, что они меня причисляют к ташкентке.
Иногда замечаю, что со мной разговаривают просто как с кретинкой, думая, что я не знаю каких-то понятий, терминов, художников, тусовок их. Есть и те, с кем я хорошо дружу, всё-таки 12 лет в Москве пропахала.
Треть чуваков недовольны, а остальные — лапули, прекрасные, талантливые, способные, невероятно трудолюбивые люди. Везде есть неприятные личности, это нормально.
Зато есть уже примеры того, как россияне устраивают здесь культурные и развлекательные мероприятия. Те, о ком я говорю, уважают культуру и с большой ценностью относятся к ней. Я считаю, что если взять вот эту вот нашу узбекскую жадность до хороших проектов и их сноровку и умение презентовать себя, то получится классный такой симбиоз.
Меня радует, что они меня причисляют к ташкентке.
Иногда замечаю, что со мной разговаривают просто как с кретинкой, думая, что я не знаю каких-то понятий, терминов, художников, тусовок их. Есть и те, с кем я хорошо дружу, всё-таки 12 лет в Москве пропахала.
Треть чуваков недовольны, а остальные — лапули, прекрасные, талантливые, способные, невероятно трудолюбивые люди. Везде есть неприятные личности, это нормально.
Зато есть уже примеры того, как россияне устраивают здесь культурные и развлекательные мероприятия. Те, о ком я говорю, уважают культуру и с большой ценностью относятся к ней. Я считаю, что если взять вот эту вот нашу узбекскую жадность до хороших проектов и их сноровку и умение презентовать себя, то получится классный такой симбиоз.
О 139 Documentary Center
139 Documentary Center — это я. 139 Documentary Center — это про людей в первую очередь, вот так. Это мой ответ и точка.
Для меня это всегда было место, которое делается прекрасными людьми, тут важны проблемы и взгляды разных людей. Тут и показывают разных людей. Тут говорят разные люди друг с другом. Это очень важно. Это место встреч. Это пространство, в котором у тебя происходят первые события — как моя выставка. Кого-то мы открываем тут вот так.
Когда я впервые оказалась в этом месте, я подумала: «боже, какой уровень». А потом меня начали потихоньку звать, как куратора, начала что-то делать тут.
Очень важно находить новых художников. Я просто обожаю ресерчить, смотреть, находить каких-то классных ребят, авторов, с которыми мы, надеюсь, в дальнейшем поработаем.
Тут сейчас разные посетители, разные люди. Но я хочу открывать пространство для подростков — это банально наше будущее, я с ними дофига как работаю. Мы их недооцениваем. Они невероятно прекрасные и открытые ребята. В целом же у нас огромная разношерстная аудитория: маргиналы, олды, релоканты, мои любимые зумеры. Еще у нас магазин, библиотека, шоп, винил — мы просто захватим всю вселенную скоро!
Очень важно находить новых художников. Я просто обожаю ресерчить, смотреть, находить каких-то классных ребят, авторов, с которыми мы, надеюсь, в дальнейшем поработаем.
Тут сейчас разные посетители, разные люди. Но я хочу открывать пространство для подростков — это банально наше будущее, я с ними дофига как работаю. Мы их недооцениваем. Они невероятно прекрасные и открытые ребята. В целом же у нас огромная разношерстная аудитория: маргиналы, олды, релоканты, мои любимые зумеры. Еще у нас магазин, библиотека, шоп, винил — мы просто захватим всю вселенную скоро!
Читать еще
