Девятый квартал Чиланзара называют «городком слепых». На улице Чапаната расположено Общество слепых, Дворец культуры, бывший комбинат, а также общежитие для незрячих. Его называют «семейным» — несколько поколений жителей теснится в маленьких комнатках общежития десятилетиями без возможности получить отдельное жильё.
Но это не единственная проблема. Инфраструктура вокруг общежития неудобна даже для зрячих, а для людей с инвалидностью по зрению она в прямом смысле опасна. Исправить ситуацию пытаются волонтерские инициативы, но пока им все еще сложно найти контакт с властями и ответственными за эту самую среду органами. И, конечно, трудно найти деньги, хотя планы у ребят — наполеоновские.
Мы отправились на Чиланзар и поговорили с основательницей проекта «Доступная среда» Мунисой Муллоджановой, жителями общежития и активистами Дильмурадом Юсуповым и Улугбеком Маматхановым о том, кто и как должен делать пространство вокруг нас инклюзивным — и чего это стоит на практике.
*в тексте встречается словосочетание «городок слепых» — так называют местность сами жители этого района. Обратите внимание, что мы используем слово “незрячий” для описания человека с нарушениями зрения как более корректное.
Раньше незрячим работникам комбината выдавали квартиры. Сейчас он закрылся,
и квартирный вопрос — одна из главных бед обитателей общежития
Бекзод (имя изменено) всю жизнь проработал на комбинате, а последние сорок лет живет в общежитии для незрячих. У него первая группа инвалидности по зрению — он почти совсем ничего не видит с рождения. Бекзод живет в общежитии со зрячей женой и тремя детьми. Он, как бывший работник комбината, получает пенсию, но ее не хватает ни на что. Помогают дети.
Недавно в общежитии делали небольшой ремонт. На вопрос, за чей счет проводились работы, Бекзод обрубает: «Никакой помощи [от государства] нет, все из своего кармана».
У Улугбека Маматханова, члена правления Ассоциации инвалидов города Ташкента, также инвалидностью по зрению. Он живет в общежитии с семьей и делится, что жильцам периодически помогают соседи и «простые люди», чаще анонимно: присылают продукты, готовят плов. Один доброволец заменил два-три окна на пластиковые — в общежитии до сих пор советский ремонт и ветхие деревянные рамы. Другой смастерил для жителей одинаковые обувные полки.
Улугбек такую благотворительность не одобряет: «Люди считают, что нам нужна благотворительность, пытаются дать нам рыбу, а не удочку. Мы хотим, чтобы нас приняли как полноценных членов большого общества».
В общежитии сейчас живет 54 семьи — это 130 человек, половина из которых незрячие. Среди жителей — несколько десятков детей, у нескольких из них также наследственная инвалидность по зрению. Однако жить семьёй здесь тесно — комнаты общежития рассчитаны на временное проживание одного-двух человек.
Раньше условия были лучше: работники комбината жили в общежитии около трех лет, после чего им выдавали квартиры в специально построенных для них домах. В конечном счете комбинат обанкротился и стал сокращать количество работников, пока вовсе не закрылся. Квартиры для незрячих приватизировали, а последние из работников так и остались жить в общежитии, которое со временем превратилось в живущую саму по себе семейную общину из нескольких поколений.
В 2019 году на территории махалли «Чоштепа» в Сергелийском районе было построено 72 дома для малоимущих семей и людей с инвалидностью. Из Общежития для незрячих только шести семьям удалось получить квартиру в этих домах. Однако позже Ассоциация инвалидов города Ташкента провела мониторинг доступности этих самых домов. Здания признали недоступными для людей с инвалидностью.
В Статье 23 закона «О правах людей с инвалидностью» говорится, что органы государственного управления и органы государственной власти на местах обязаны создавать условия для беспрепятственного доступа лиц с инвалидностью ко всем объектам социальной инфраструктуры: жилым помещениям, объектам здравоохранения и спорта, культурно-зрелищным учреждениям.
«Получить квартиру для нас стало мечтой. Те, у кого более-менее хорошая работа, взяли квартиру в кредит. Тут остались только старики и молодежь, которые не могут себе позволить отдельное жилье», — вздыхает Абдумажид-ака, комендант общежития.
Абдумажид — бывший паралимпиец, пятикратный чемпион Узбекистана по легкой атлетике. Он работает комендантом с 2012 года, а до этого трудился на комбинате литейщиком. Как и Бекзод, он живет в общежитии с семьей — жена зрячая, а вот двое из трех детей — нет. Абдумажид заявляет, что если бы была «нормальная» работа, он бы пошел работать. Но работы нет.
На балансе Общества слепых было несколько учреждений: Дворец культуры, Ташкентский учебно-производственный комбинат, а также специально построенные для работников комбината Общежитие для незрячих и десять жилых домов. В одном из цехов комбината производили скоросшиватели, пластиковые и алюминиевые крышки для банок. В свое время там были трудоустроены почти 1500 людей с инвалидностью по зрению, а во Дворце проводили уроки вокала и поэзии для незрячих.
Общество обязано трудоустраивать людей с инвалидностью по зрению, заявляет бывший специалист этой организации, а ныне член правления Ассоциации инвалидов города Ташкента Улугбек Маматханов. Он добавляет, что по факту этого не происходит, и в основном НПО находит прибыль за счет выдачи в аренду помещений бывшего комбината.
Недавно значительную часть здания Дворца культуры передали под строительство многоэтажного жилого дома. Улугбек с другими активными членами Общества слепых подали заявление в Генеральную прокуратуру и приложили видеодоказательства.
В комнату Абдумажида заходит жительница общежития — она зрячая, а вот ее супруг, сын и внук незрячие. Они живут в общежитии 30 лет. На вопрос, какие у них проблемы и что им нужно, отвечает: «Квартира».
«Кажется, только в Узбекистане тротуары заканчиваются арыками»: инфраструктура вокруг общежития не адаптирована
для незрячих — впрочем, как и вся страна
«Машин много тут, нужно поставить знак STOP и положить лежачего полицейского. Машины гоняют, а для детей это опасно», — жалуется Бекзод, сидя на скамейке возле общежития.
От общежития далеко не уйдешь: перекрестки небезопасны, машины не снижают скорость во дворах, а тротуар внезапно может закончиться арыком. Главный продуктовый магазин «Яшасин» с доступными ценами — почти в километре от общежития, за Малой кольцевой. Зрячие покупатели часто вынуждены перебегать дорогу — так быстрее в два раза. Жители общежития несколько раз обращались к помощнику хокима Чиланзарского района с просьбой организовать пешеходный переход. Ответа пока не было.
Фото: Алина Олимова для sarpa
Информационные табло для слабослышащих и голосовое объявление остановок, крупно выделенные дорожные указатели, тактильное покрытие, электронные информационные табло, а также системы звуковой и визуальной сигнализации — это еще не весь список условий, необходимых людям с различными формами инвалидности для безбарьерного доступа к городской инфраструктуре. Все это закреплено в Статье 24 закона «О правах лиц с инвалидностью».
В некоторых автобусах и вагонах метро есть места для людей с инвалидностью, но это носит скорее формальный характер — Ташкентский метрополитен недоступен для людей с инвалидностью и маломобильных людей, к которым относятся также люди с чемоданами и тяжелыми сумками, пенсионеры, временно травмированные и люди с детскими колясками. К автобусу же зачастую сложно подобраться: возле тротуара ямы и арыки, а водители отказываются выдвигать пандус.
«Мне кажется, только в Узбекистане тротуар заканчивается арыком. Я сам очень много раз падал в арык и даже в люки канализации», — делится Улугбек Маматханов.
Некоторые стандарты градостроительных норм устарели. «Правила есть, но на практике никто не обращает на них внимания, потому что они существуют как будто отдельно», — говорит Дильмурад Юсупов, активист, докторант Института исследований проблем развития и член правления Общественного объединения инвалидов Ташкента Sharoit+ «Получается, есть какие-то стандартные градостроительные нормы, общие для строительства, а есть градостроительные нормы для обеспечения доступности для людей с инвалидностью. Но мы же не строим для людей с инвалидностью отдельные объекты — все общественные места должны быть доступны».
По словам Дильмурада, раньше мониторинг доступности объектов социальной инфраструктуры должно было делать Министерство занятости и трудовых отношений, но кто занимается этим сейчас — непонятно. «Поэтому сейчас нужно определить такой ответственный орган, пересмотреть все стандарты и сделать их простыми для понимания, чтобы их можно было реализовать на практике. За неисполнение — штраф. Штрафы должны быть ощутимыми, люди должны понимать, что последует некое наказание».
Улугбек Маматханов считает, что в разработке таких законов должны участвовать сами люди с инвалидностью, причем с различными ее формами. Для них, по его словам, нужны квотированные депутатские места. «Хорошо бы сделать кампанию об общественном мониторинге законодательных актов от позиции госучреждений по своим направлениям. Как гласит Конвенция о правах людей с инвалидностью: „Ничего о нас без нас“», — говорит он.
Проблему доступной среды вокруг общежития пытаются решить волонтеры:
с какими трудностями сталкиваются активист:ки на местах
Мунисе Муллоджановой 25 лет, она проектная менеджерка в Ассоциации волонтеров Узбекистана. Параллельно с учебой в архитектурно-строительном институте в Ташкенте, Муниса занималась волонтерской деятельностью в инициативной группе «Время чудес». А в 2018 году она создала свой собственный проект «Солнышко» — вместе с командой Муниса помогала малоимущим семьям, устраивала праздники для детей из детских домов и онкологического диспансера.
Однажды ей позвонила девушка с нарушением зрения, которой нужно было сопровождение на улице — самостоятельно ориентироваться она не могла. Это заставило Мунису задуматься, как мало мы видим незрячих людей в городе и какие причины заставляют их не выходить на улицу.
Муниса решила создать доступную среду «прямо как за рубежом» в махалле Чапаната, рядом с общежитием для незрячих. Она запустила социально-благотворительный проект «Доступная среда», который выиграл финансирование от Евросоюза в размере 400 евро на программу «Актёр городского диалога». В рамках этого проекта урбанисты и активисты с небольшим бюджетом изменяют территорию «своими руками».
На выделенные 400 евро Муниса с командой смогли сделать не так много: они установили перила и лежачего полицейского, покрасили забор и провели три благотворительные акции. Мунисе показалось, что это недостаточно, и она решила подать повторную заявку на грант, но уже в посольство Германии.
Ей удалось выиграть грант на сумму 22 тысячи евро. Девушка собрала экспертную команду, включив инженера по мобильной безопасности для разработки безопасных перекрестков и дорог, представителей Ассоциации инвалидов Узбекистана и волонтеров. На эти деньги она решила построить первую инклюзивную площадку возле общежития для незрячих. После проект получил финансирование в 66 млн сумов от Агентства по делам молодежи — на эти деньги команда установила тактильную плитку, звуковые сигналы на светофорах и вскоре оборудуют ограждение от электрического щита на детской площадке.
— делится Муниса Мулладжанова
«Инклюзия — это не только про незрячих людей. Что будет удобно слабовидящему, будет удобно и безопасно для пожилых, молодых матерей, временно травмированных, временных гостей столицы»,
Перед началом проекта Муниса с командой провела мониторинг среди жителей, чтобы убедиться, что людям нужна инклюзивная среда. Большинство встретило проект радушно, нескольким жителям идея не понравилась и они согласились только при условии, что взамен им установят новые пластиковые окна «Акфа».
Другая жительница на вопрос о том как часто она бывает на улице, ответила: «Улица — это что вообще?».
Прежде чем приступить к строительству детской площадки, команда обратилась в хокимият Чиланзарского района для получения разрешения. Волонтеры презентовали проект и рассказали об уже полученном финансировании, демонстрируя решительность. В хокимияте поначалу с готовностью откликнулись — обещали направить 3 млрд сумов на благоустройство Чиланзарского района, в том числе и на улучшение доступности инфраструктуры. Ребята были удивлены такой поддержке и рады, что им не только дали разрешение, но и обещали поддержать проект деньгами.
Однако обещанного участия хокимият не принимал долго. Волонтеры уже сделали все, что пообещали со своей стороны: заказали из Турции качели для детей с инвалидностью, установили тактильную плитку, инфостенд и карту района с дублированием текста на шрифт Брайля чтобы люди с инвалидностью могли ориентироваться на местности. Закупили спортивные тренажеры и дорожные знаки, предупреждающие о незрячих на местности, установили звуковой сигнал для светофора, оповещающий незрячих, когда можно переходить дорогу…
Спустя почти год, когда Муниса уже отчаялась получить обещанную от хокимията помощь, ей позвонили из прокуратуры, с удивлением спрашивая, почему она «молчит о своем проекте». В итоге прокуратура собрала всех жителей махалли, городское ГАИ и тот самый хокимият. После этого стройка детской площадки наконец-таки смогла начаться. По словам Мунисы, до вмешательства прокуратуры дело не двигалось с места. «Все, у кого я просила помощи по перекрытию арыков или установке дорожных знаков, не выходили на связь. Приехали они только тогда, когда за дело взялась прокуратура», — с досадой добавляет девушка.
После завершения пилотного проекта на Чиланзаре Муниса планирует собрать активистов и хокимов районов на пресс-конференцию, чтобы показать, что в каждом районе может быть безопасно и комфортно. Затем в планах приступить к школе-интернату № 77, где учится 400 незрячих детей. Волонтеры хотят проводить добрые уроки в школах, рисовать комиксы на тему инклюзии и организовывать благотворительные мероприятия.
Девушка говорит, что первоочередная задача проекта — изменить представление людей о доступной среде, объясняя им, что это и почему это важно. Вторая задача — создать условия для этой доступности. «Доступная среда станет реальностью только тогда, когда изменится менталитет людей и их негативное отношение к людям с инвалидностью. Мы все разные, но мы равны», — говорит Муниса.