Ташкент — город хлебный

В 80-х годах 19 века Великий князь Николай Романов решил освоить Голодную степь. Строительство каналов повлекло за собой образование переселенческих сел завербованных российских землекопов. В 1886 г. было разработано Туркестанское положение, устанавливающее правила переселения. К водворению в Туркестан допускались преимущественно русские люди православного вероисповедания, принадлежавшие к сельским обывателям. Переселенцам отводились участки из свободных государственных земель — не более 10 десятин на каждого работника.

Для размещения строителей был заложен первый русский поселок в Голодной степи – Запорожский городок, а всего их было 12 — Романовский, Надеждинский, Николаевский, Обетованный, Нижневолынский, Верхневолынский и другие. В целом, ехали осваивать Голодную степь преимущественно люди бедные, те, у кого было мало земли, а также солдаты, казаки и преследуемые царской властью. Трудились в тяжелых условиях, копали землю вручную лопатами и кетменями. Посевы земледельцев страдали от саранчи, а жители — от малярии. Зато первым переселенцам предоставлялись льготы, освобождающие их на несколько лет от уплаты государственных податей и от воинской повинности.

Вторая волна эмиграции начинается в 20-30-х гг ХХ века. Приток населения из России шел в основном за счет бежавших от раскулачивания; их называли «самораскулачивающиеся». Они стремились затеряться среди незнакомых людей, скрыть свое социальное происхождение и начать новую жизнь теперь уже в качестве бедняка – категории населения, наиболее уважаемой советской властью.

В Ташкент бежали и от голода, охватившего в 20-30-х годах обширные территории СССР. Повесть Алексея Неверова “Ташкент — город хлебный” как раз об этом: о 12-летнем мальчике Мише, вся семья которого умерла от голода. Он решил отправиться на поезде в Ташкент, где, как он слышал, дешевый хлеб. Повесть была переведена на несколько языков и сыграла ключевую роль в формировании образ столицы Узбекистана в представлении большинства населения СССР как места безопасного и “сытого”.

Большую роль в переселении в Ташкент играла Ташкентская железная дорога, открытая в конце 19 в и соединившая европейскую часть Российской империи и Туркестан. В повести Миша едет как раз по ней - путешествие до войны занимало неделю.

В 1941-1943 гг. Узбекистан принял и разместил 1 млн беженцев — из них 200 тысяч детей — и более 100 промышленных предприятий.

В книге Ребекки Манли «Станция назначения — Ташкент» рассказывается, что Ташкент считался «элитной зоной» эвакуации. Сюда направили Академию Наук и множество деятелей культуры. Многие рвались в Ташкент, хотя их предупреждали, что никто не имеет права высаживаться в облюбованном городе по собственному желанию — требовались эвакуационные предписания.

Ташкентский вокзал был забит людьми. Первая волна нахлынула в конце лета и осенью 41-го. Вторая — летом следующего года, когда сюда прибыло 55 тысяч эвакуированных. Вдоль железной дороги возникли палаточные города, и все вместе это напоминало гигантский цыганский табор. Жгли костры, на которых готовили еду и кипятили чай. В ноябре 1941 года правительство Узбекистана ограничило доступ в город, дав разрешение на проживание семьям тех, кто эвакуировался с заводами и предприятиями, а также отдельным ученым, деятелям культуры и другим, получившим персональные приглашения от главы узбекистанского партаппарата и правительства.